Иван возвращался домой по тёмным улицам, на душе было радостно и легко.
Он улыбался и круглолицая луна улыбалась в ответ, звёзды цвели серебристыми цветами на чёрном полотне неба и парню казалось, что они тоже радуются вместе с ним. Ночь погрузила в сладкий сон всё село и он словно оказался один во всём мире где так сладко пахнет сеном и ночной свежестью. Ноги сами несли его по знакомым закоулком, а в мыслях он всё ещё был в горячих объятьях Ульяны. Вот вырос из темноты его дом, в окне слабо бился рыжий отблеск свечи и настроение Ивана мгновенно испортилось. Мать ждёт его.
Татьяна сидела за столом и при тусклом свете чадящей свечки, занималась штопкой. «Что не спишь, мама?» — спросил Иван, садясь напротив, хотя и сам знал, что она ответит… Мать со вздохом отложила своё шитьё и сказала: «Как спать — то, когда единственный сынок не дома! Сознавайся касатик мой, опять к этой вдовице ходил? Неужели мало хороших и ладных девок на селе, чем присушила она тебя?» «Она тоже хорошая…» — начал было Иван, но Татьяна перебила его. «А к хорошим — то по ночам не ходят! Не ходят, родной мой! Золотой мой пойми, нужна девушка, чтобы к нам в дом привести и будет по хозяйству помощница, а мне в старости пригляд. А Ульянка твоя разве пойдёт в твой дом? Нет. У неё свой есть, да и не нужна она здесь со своим приплодом…»
Иван не выдержал и умудрился всё — таки вставить своё слово: «Ты же сама была точно в таком положении, тоже вдова с сыном!» «Да ты не мешай всё в одну кучу, ко мне — то по ночам никто не хаживал! Бросай ты эту бесстыдницу, а обрати — ка лучше внимание на Ксюшу Бондареву, вот расцвела девка, глаз радуется, как черешенка спелая и никем ещё не сорванная.» «Я устал и иду спать.» — сказал Иван, чувствуя тщетность этого спора.
Тем не менее он долго ни мог уснуть, слушая ворчание матери за стеной. Если бы ни она, то зажили бы они уже давно с Ульяной, женился — бы не раздумывая и мальчонка её пригожий и славный… Зашла она ему в сердце и никого больше не надо, но против материнского слова идти не по — людски. Думал смягчится Татьяна, видя сыновье счастье, а она лишь пуще злобилась.
Татьяна встала с первыми петухами, она была полна решимости устроить судьбу Ивана и избавить его от ненавистной вдовицы. Закончив с домашними делами, она направилась к дому Бондаревых. Исподволь и осторожно выпытывала она у матери Ксении, про их дочку, пока той не надоело ходить вокруг да около и она прямо сказала, что с радостью отдадут её за Ивана, ведь в семье растут ещё целых шесть девочек. Потирая руки Татьяна двинулась дальше, к дому Ульяны.
Она постучала в окно нарочно громко, так что вздрогнул дремавший на соседской завалинке дед и тревожно раскудахтались куры. Ульяна — высокая, статная баба, вышла ко двору и сдержанно поздоровалась с Татьяной. Шибко недолюбливала она мать Ивана, её приторно — слащавые речи, уменьшительно — ласкательные словечки и двуличие, претили прямолинейной натуре вдовы.
Недолго думая, Татьяна рухнула перед ней на колени и заголосила на всю улицу: «Ульянушка голуба моя, не губи моего сыночка, ты ведь и сама мать! У него ведь давно любовь с Ксенькой Бондаревой, она уж почитай просватана была, да он с тобой закрутил. Но потешились и будет, ты видная бабёнка ещё себе найдёшь. Не будет же счастья на чужом несчастье, на Ксюшкиных слезах не построить семьи! Голуба моя, лебёдушка, отступись!»
Ульяна вырвала край своей юбки из цепких пальцев Татьяны и убежала в дом. В смятение привёл её этот визит. Зачем был этот спектакль? Откуда вдруг взялась дочка Бондаревых? Неприятный осадок на душе тревожил её весь оставшийся день. Уже вечером, она выловила из ватаги ребятишек одну из Бондаревских девчат и спросила про её сестру и Ивана. Девчонка беспечно шмыгнув носом ответила: «Да что — то говорили сегодня батя с мамкой про это… Вроде свадьба будет.» Она побежала дальше, а Ульяна осталась ошарашенная этой новостью. Значит всё было обманом, а она лишь развлечением.
Иван с мужиками уходил на целый день работать в поля, уходил считая своей невестой Ульяну, а вернулся женихом Ксении. Татьяна весь день молола языком, под вечер ей казалось, что на нём намечается мозоль. Всем кто желал её слушать, она рассказывала, как её Ваня и Ксюша любят друг друга чуть ли не с детства, но коварная вдова присушила сынка не иначе как силой колдовской и теперь неизвестно что победит чистая любовь или сила чёрная.
Когда Иван пришёл к Ульяне, она прогнала его, ничего не объяснив, захлопнула перед носом дверь. Растерянный он поплёлся домой и луна больше не улыбалась ему с небес. Дома мать напекла гору золотистых блинов. «Кушай золотой мой, — приговаривала она, — в сметанку макай. Вкусно? То — то же. Это что, а вот Ксюша какие печет! Люди говорят ум отъешь…»
Время шло, с Ульяной помириться не удавалось и на смену растерянности пришла злость. «Не желает ничего объяснять, ну и чёрт с ней.» Ходил он хмурый и угрюмый, не сразу заметив, что имя его теперь тесно связано с именем Ксении. Он едва перемолвился с ней за свою жизнь парой слов, а люди приписали им неземную любовь. Дивился он этому и с подозрением однажды спросил у матери, откуда ноги растут у этих слухов. «Так влюблена она в тебя, глупая твоя голова! — с улыбкой ответила та, — Вот и придумывает разное… А ты подумай хорошенько на эту тему, как лучше: чтобы ты любил или чтобы тебя обожали…»
Ветер буйно раскачивал деревья и брызгал в лицо тёплыми струями дождя, Ксюша шла закрыв лицо воротником кофты и буквально столкнулась с Иваном на узкой, размытой тропе, нужно было что — то сказать и он сам для себя неожиданно выпалил: «Правда ли, что ты замуж за меня хочешь?» Девушка пожала плечами и сказала: «Ежели тятька скажет идти, то пойду, ему виднее как мне лучше!» Его несколько смутил такой ответ, совсем не походивший на ответ безумно влюблённой девушки, но потом он смекнул, что должно быть она стесняется ему признаться. Зато получше разглядел её, оказывается девушка весьма недурна собой, особенно глаза: дымчатые в оправе чёрных ресниц. Может и права мать, нечего гоняться за строптивой вдовой, пусть лучше меня любят, к тому же слухи пошли об Ульяне какие — то нехорошие.
А сплетни да слухи нарастали как снежный ком, судачили, что Ульяна мужиков привораживает, то будто скоро свадьба у Ксении и Ивана, то свадьба отменяется, а Ксения уже дитя ждёт. В конце концов, отец девушки пришёл к Ивану и сказал, чтобы тот немедля женился, ибо так продолжаться не может и Ксюшина репутация весит на волоске. Откуда брались нелепые слухи постоянно сводящие их имена вместе, он так и не понял и чтобы окончательно забыть Ульяну согласился на этот брак.
Не успел опомниться Иван, как уже стоял в храме в ярком свете свечей и надевал на палец Ксении обручальное кольцо, их три раза обвели вокруг аналоя, священник что — то говорил густым басом, а Иван слышал лишь биение собственного сердца. Когда вышли из церкви, стало легче, словно нечто неминуемое свершилось и теперь нужно лишь покориться воле Божией.
Первое время не было на селе бабы счастливей Татьяны, появилась в доме помощница, а проклятая Ульянка осталась с носом и всё благодаря смекалке и длинному языку. Ксения вскоре забеременела и родила здоровенькую девочку и всё бы чудесно, но вот только назвали малышку Ульяна.
«Ты невестушка, совсем умом тронулась, — наставляла её Татьяна, — аль не знаешь, что Ульяной звали зазнобу Ванькину? Как ты согласилась на имя — то это? Гордость нужно иметь золотая моя!» Ксения лишь пожала плечами. «Ну и что? — ответила она, — уж больно имя красивое!» «Как же так детонька, — не унималась Татьяна, — столько имён прекрасных, Танюша например… Ты так говоришь будто тебе плевать на всё, а должна ревновать Ванятку — то.» «Тише мама, — отозвалась Ксения, — разбудите Улечку.»
Страшное подозрение родилось в тот день в голове Татьяны, а вдруг не любит Ксения её сына. Стала она придирчива к невестке и каждое движение её теперь вызывало раздражение. Не так прошлась, не туда положила, не оттуда взяла. Жаловалась она кумушкам у колодца: «Диво дивное бабоньки, до чего ж неуклюжая эта Ксенька! Чугунок из печи не вынет, чтобы похлёбку не пролить. Полы метёт по центру, а углы оставляет. Пауки в сенцах таких тенёт наплели, того и гляди нас в свои сети поймают, а она в упор не видит. А уж печку начнёт вычищать, так всю избу в золе уделает! А Ванька и не замечает ничего, слепой будто!»
Татьяна пыталась пристыдить Ксению, уколоть её едким замечанием, но от той все слова будто отскакивали не оставив следа. «Вам всё кажется!» — отмахивалась невестка. Внучка была похожа на мать, глаза дымчатые в рамке чёрных ресничек, наверное поэтому у Татьяны не проснулись к ней какие — либо нежные чувства. Она всё ждала рождения мальчика, но маленькой Уле минуло уже пять лет, а деток больше не было. Стала замечать Татьяна, что Иван часто отлучается из дому и со своей женой наедине не остаётся.
«Милочка, — допытывалась она у Ксюши медовым голоском, — а спит ли Ванятка с тобой?» «А это матушка не ваше дело.» — таким же сладким голоском отвечала Ксения. «Как же не моё, — вспылила Татьяна, — я внука хочу, маленького Ивана! Деток много должно быть!» Невестка в ответ лишь скривилась: «Мне одной хватает, больше не хочу!» Татьяна ушам своим не поверила, попыталась поговорить на эту тему с сыном, но тот лишь отмахнулся, даже не слушая её, словно мысли его были где — то далеко.
Как и много лет назад Иван шёл по улице и улыбался, только теперь мерцали вдоль дороги сугробы, а луна всё также улыбалась из тёмной синевы ночного неба. Морозный воздух пьянил и обжигал краснеющие щёки, хотелось крикнуть на всё село: «Я люблю тебя Ульяна!» Он подумал о том, как же глупо смотрелось бы это ребячество и рассмеялся. Скрип снега за его спиной, оповестил о чьём — то приближении. Оглянувшись он увидел перекошенное от злобы лицо матери.
«Я за тобой проследила! — закричала она, — я видела как ты таскался к этой вдовице! Примирились значит…» «Я люблю её мама! — ответил Иван, — мне жизни без неё нет!» Татьяна схватила его за рукав полушубка и потащила в сторону дома, на ходу выговаривая всё, что думает о вдове и её поведении.
Ксения ела пареную тыкву, она отправляла золотистые кусочки себе в рот и причмокивая наслаждалась лакомством, когда внезапно вместе с морозным воздухом в дом вломилась свекровь, таща за руку Ивана. «Вот, — сказала она, — доконала ты мужика своей холодностью, опять повадился к этой Ульяне хаживать. А всё ты виновата, от хороших не гуляют…» «Прости меня, Ксюш, — перебил её Иван, — но только сердцу не прикажешь, давно люблю я Ульяну и ничего не могу поделать. Уйду я к ней…»
«Любовь это хорошо, — отозвалась жена, выискивая в чугунке очередной сладкий ломтик — главное про дочку не забывай и ступай с Богом.» Иван кинулся целовать руки Ксении, а потом заметался кидая свои вещи в мешок. Татьяна стояла хлопая круглыми от изумления глазами и хватая ртом воздух, наконец она обрела дар речи и напустилась на невестку. «Я так и знала, что не любишь ты моего сына и плевать тебе на всё! Бессовестная, от неё муж уходит, а она сидит жрёт!»
Ксения, с сожалением заглянув в опустевший чугунок, сказала: «Не кричите, девочку разбудите. Много у меня братьев и сестёр, это конечно весело, но только было тесно очень. Летом ещё куда ни шло, распределимся по чердакам да сеновалам и хорошо. А вот зимой — беда. Набьёмся в избу и яблоку негде упасть, так тесно. Спать лечь некуда, как кошка свернусь и лягу на край лавки. Тятька велел хоть за чёрта лысого, но к зиме замуж выйти. Я и вышла. У вас мне очень нравиться, просторно, сплю словно королевна на мягком и ем от пуза. Дочурка у меня чудесная, а больше мне и не нужно детей, я как старшая уже так нанянчилась, что сил нет. Очень я всем довольна и счастлива, так пусть и Иван будет счастлив!»
«Не заметила я, что за змeя у нас по дому ползает, — процедила сквозь зубы Татьяна, — кого я пригрела… Ну ничего, может возьмётся откуда олух, наподобие моего сынка и уйдёшь к нему жить…»
«Нет, матушка, — улыбнулась невестка, — не возьмётся. Сколько времени вы меня славили по округе, какая я хозяйка никудышная, что за версту этот дом кавалеры станут обходить. Долго выносили вы сор из избы, языком на каждом перекрёстке мололи. Так что будем жить вместе. Надеюсь вы рады!
Автор: Анфиса Савина
