Она обратила внимание на мужчину в церкви, где тот вел себя несколько неадекватно. Приходил он ежедневно. Ставил две свечки, потом долго что-то бормотал в углу, размахивая руками. Как будто объяснял что-то непонятливому ребёнку. После чего крестился. Сперва справа налево, потом слева направо. А опосля и вовсе несуразно, снизу вверх.
Она решила подойти к нему и спросить, в чем дело. Подождав его на выходе, она заговорила и предложила помощь. Ей казалось это правильным. Представившись, она спросила, что он так отчаянно объясняет и почему всё время крестится по-разному.
— Если вы не умеете, то я могу научить вас правильно молиться и литературу дам. Я ещё сюда с бабушкой ходила, — сказала она.
Он смущённо поблагодарил за помощь и, помявшись немного, предложил сесть на скамейку в аллее, шедшей через стaрый заросший парк, в самом конце которого и стояла церковь.
— Да я не очень-то и верю, — улыбнулся он смущённо, чем вызвал у неё приступ изумления. — Но дело тут такое… — продолжил мужчина.
— Кот у меня есть. Большой таец с раскосыми глазами. Красавец, а совсем недавно… Ну, как недавно… Пару лет назад подкатился ко мне в ноги малюсенький щенок. В самую осень, в дождь лютый, холодный, — он помолчал и вздохнул.
— Принёс я его домой. Ну, пожалел, во-первых. Во-вторых, подумал, что тайцу моему станет веселее, и в общем, не ошибся. Щенок оказался шкодным, общительным, весёлым. Я бы сказал, даже слишком общительным.
Мужчина опять улыбнулся своим мыслям, и она обратила внимание, что улыбка у него какая-то беззащитная. Совершенно детская. Улыбаться он не умел, и делал это как бы извиняясь. Потом продолжил:
— Щен, так я его назвал, сразу решил, что мой кот и есть его настоящий папа. Родной, то есть. И он стал ходить за ним по пятам и повторять всё, что тот делал. И когда таец запрыгивал на высокий диван, Щен пытался подпрыгнуть за ним, но куда малышу!
И тот принимался рыдать и скулить. Через какое-то время коту надоел шум, производимый малышом, он cпрыгнyл, схватил зубами щенка за шкирку и запрыгнул с ним на диван. Где тот, повизгивая от счастья и удовольствия, уткнулся мордочкой в своего папочку и задремал.
Ну, так оно и повелось. Тянучка, а именно так я теперь называл кота, тащил щенка на диван, где они уютно и устраивались.
Со временем Щен подрос, и теперь Тянучке было тяжело затаскивать его наверх. Но Щен очень помогал ему. Вначале он отчаянно перебирал лапами и просительно подвывал. А потом, когда он стал большим псом и мог уже свободно самостоятельно запрыгивать на диван, то…
Он старательно изображал совершенно беспомощную собаку и, положив морду на высокий диван, умильно щурил глазки, пускал слюни, повизгивал и заглядывал просительно в косые глаза своего папочки.
Тот поднимался тяжело и неохотно. Вздыхал и, упёршись четырьмя лапами в диван, хватался зубами за огромную мощную собачью шею и начинал тащить со всей силы. Пёс, изображая усилия, постепенно забирался на диван, издавая натужное кряхтение и выпячивая глаза из орбит, а когда оказывался уже там…
Когда он оказывался на диване, то начинал отчаянно прыгать и повизгивать от удовольствия, потом сворачивался клубочком вокруг папочки и засыпал. Тянучка сидел столбиком и смотрел вокруг утомлённым взглядом, как бы говоря:
— Ох уж мне, эти дети! Столько с ними труда надо.
Мужчина передохнул и зaкyрил.
— Ну так вот, — продолжил он. — Тянучка уже немолодой кот и тянет теперь на диван Щена почти беззубым ртом. А тот рад и его глаза излучают такое счастье, как будто он опять малюсенький щенок.
Мужчина тяжело вздохнул.
— А недавно мой любимый кот зaбoлел. Он перестал есть, и у него бoлит живoт. Я возил его к ветеринару, но тот ничем не смог ему помочь. Вот я и пошел в церковь. В Бога я не верю, молиться не умею, креститься правильно тоже. А про две свечки…Ну, это я просто видел, как бабушки ставят.
Но я обещаю! Так, на всякий случай, — и мужчина ткнул пальцем в небо. — Я обещаю этому вашему Богу, что если он поможет моему любимому коту Тянучке выздороветь, то так и быть. Я в него поверю, и больше никогда не стану ничем его беспокоить, как не беспокоил и раньше.
Не стану никогда и ни о чем просить. Потому что нет у меня никакого другого желания, кроме того, чтобы мой Тянучка выздоровел и жил ещё долго. Ну, если очень надо, то выучу какую-нибудь молитву и научусь правильно креститься.
Она слушала его молча, и почему-то совершенно не сердилась на его неверие. Ей вдруг стало совсем безразлично, что он не умеет молиться и понятия не имеет, что делают в церкви и как. Она вдруг поняла, что судьба совершенно случайно свела её с человеком, вера которого на самом деле больше и крепче, чем всех остальных, с кем ей приходилось сталкиваться в церкви.
Она вытерла слёзы, незаметно стекавшие по щекам, и поднялась.
— Я передумала, — сказала она. — Я не стану учить вас молиться. Вам это совершенно ни к чему. Лучше давайте поедем к вам домой, я хочу посмотреть на вашего кота. Я, конечно, не ветеринар, но всё же, xирyрг с большим опытом. Так что, может, что-нибудь и смогу сделать.
Мужчина подскочил со скамейки и стал благодарить женщину. Она пошла по аллее парка. Он шел рядом с ней и рассказывал, не переставая, о своём коте по имени Тянучка и его собачьем сыне, по имени Щен.
Заросшие деревья роняли листья. Было начало осени. Тёплые лучи пробивались через заросли веток и гладили лица двух людей.
Женщина долго осматривала Тянучку и щупала что-то, потом, взяв анализ крoви, уехала и вернулась через час.
Короче говоря, можете мне не верить, дамы и господа, но ей удалось. Она вылечила Тянучку. Правда, для этого ей пришлось сделать ему oпeрaцию. Делали дома у мужчины. И после этого она осталась там.
Ну, не уезжать же, и не оставлять пациента без присмотра. А за Тянучкой надо было присматривать. Так что, они вскоре съехались. Вернее, он переехал в её большую новую квартиру.
Теперь они вместе делают видео, как Тянучка тянет своим беззубым ртом огромную сильную собаку по имени Щен на новый велюровый диван. И наплевать всем, что там остаются клочья шерсти.
А огромный Щен радуется и пускает слюни. Он повизгивает от удовольствия, когда кошачий папочка тянет его к себе, схватив за ухо. Потом он ложится клубочком вокруг Тянучки и засыпает, согревая своего папу теплом молодого сильного тела, а Тянучка…
Тянучка сидит столбиком и смотрит вокруг тяжелым, уставшим взглядом и вздыхает, как бы говоря:
— Это такое тяжелое дело — смотреть за детьми! Столько забот. Тянешь их, тянешь. Прямо умаешься весь, а всё равно надо тянуть.
Тянучка вздыхает и укладывается на Щена. И они засыпают.
В церковь, кстати, больше мужчина с женщиной не ходят. Ну, может, просто потому, что все их желания уже выполнены. А может, потому, что не хочется ей учить ничему мужчину. Он нравится ей таким, какой есть.
А Бог их простит. Честное слово, простит!
Так мне кажется…
Автор: Олег Бондаренко
