Их роман — это четыре встречи и несколько сотен писем. Порой девушка получала по пять посланий в день. И прятала конверты от родителей. Адрес отправителя мог их огорчить. Довлатов писал из зоны…
Истории любви — они такие разные, но всегда оставляют свой след в наших судьбах…
В начале 60-х годов будущего писателя за неуспеваемость отчислили из Ленинградского университета и «забрили» в армию. 21-летний Сергей высадился из поезда на станции Чиньяворык, затем три часа трясся в грузовике, ещё два шёл пешком по узенькой тропинке до лагерных ворот. Бывшему студенту предстояло охранять уголовников. Здесь «дрались заточенными рашпилями, ели собак, …насиловали коз… убили за пачку чая» (Довлатов, повесть «Зона»). И здесь же Довлатов пережил одно из самых светлых чувств в своей жизни. Фото студентки Светланы Меньшиковой он увидел в газете «Молодёжь Севера».
«Я выиграла чемпионат Коми по лёгкой атлетике, — рассказывает Светлана Дмитриевна. — Фотограф «поймал» меня на пьедестале». Письмо Довлатова обрушилось на неё как снег на голову, неизвестный красивый почерк: «…В газету с вашей фотографией были завёрнуты мои тренировочные перчатки (боксёрские). Каждый раз, когда я за них брался, думал, что надо бы девушку эту чудесную разыскать. Мой приятель сказал, что у него есть в Сыктывкаре знакомая и она может знать ваш адрес…»
Светлана Меньшикова (в центре). Снимок из газеты «Молодёжь Севера», который и увидел Сергей Довлатов.
Письмо пришло на адрес пединститута, где училась Светлана. На это послание девушка не ответила и на второе тоже. В третьем Довлатов прислал свои стихи:
Я всё ещё твоим молчаньем
связан,
Я всё ещё немыслимо и свято
Последнею надеждой
дорожу…
Над всем, что в мире подлость
и враньё,
Над суетой и сложностью мгновений
Я шлю тебе безрадостно и верно
Последнее молчание моё…
Эти строки она не смогла оставить без ответа. Завязалась переписка. А вскоре девушка набралась смелости и вместе с подругой Идой отправилась за 200 км от Сыктывкара на встречу с Довлатовым в посёлок Чиньяворык. На перроне их ждал двухметровый великан в шинели. В одном из писем Довлатов рассказал: «Я очень громоздкий и устрашающий субъект. Но могу вас успокоить, я похудел и вешу 104 кг 300 г». Светлана как раз носом доставала до его солдатской пряжки. Сергей осторожно взял её за руку (потом он скажет, что «ему понравилось водить Свету за лапку»).
На ночёвку Светлану устроили в военной части: «Я почувствовала, что Сергей хочет близких отношений, и призналась, что у меня нет такого опыта. Он расхохотался: впервые вижу 20-летнюю девушку, не знакомую с мужскими ласками. А потом посерьёзнел: «Пошли к костру», и до утра пел мне песни под гитару. Мне казалось, что я разочаровала Сергея и он перестанет мне писать. Но произошло наоборот: письма приходили в два раза чаще, порой до пяти посланий в день». У Светланы не хватало терпения донести письмо до квартиры, она вскрывала конверт прямо на лестничной площадке.
А он каждое её письмо перечитывал десятки раз. День, когда из Сыктывкара не приходило весточки, считал пропащим и часто подписывался: «измученный ожиданием». Упрекал за отсутствие подробностей: «получил от тебя письмо, короткое, как гастрономический чек». Их близость не была физической, но это не мешало чувствам «искрить»: «Я два раза рвал письма, где начинал писать, что полюбил тебя. Это глупо, безумно, говорить об этом не следует, а писать тем более, но я ни черта не могу поделать. Ты мне дорога, как не был дорог ни один человек…» Довлатов признался, что был женат, просил не придавать этому значения. И не обманывал. Из зоны он писал только родителям, другу и «сыктывкарской принцессе», которую называл «светленькой, тоненькой, золотой».
Узнав, что Светлана проходит педагогическую практику в школе в Ухте недалеко от его части, Довлатов отпросился в увольнительную. День гуляли, а ночью уговорили сторожа автовокзала дать им приют: «Мы разместились на деревянной скамейке и укрылись шинелью, но из-за разговоров так и не сомкнули глаз». В своих письмах родителям он рассказывал, что у него прекрасное настроение благодаря Светлане. А ей: «Сегодня мне тебя показывали во сне».
Но однажды Светлану оговорили. «У нас в институте были танцы. Меня пригласил офицер, а потом проводил до подъезда, — вспоминает Светлана Дмитриевна. — Оказалось, что этот офицер служил в одной части с Сергеем. Он увидел у Довлатова мою фотографию и прихвастнул, что на прощание мы страстно поцеловались. Довлатова это «убило». Я получила от него резкое письмо, но оправдываться не стала. Мне было больно: как же он мог поверить в эту ложь, шитую белыми нитками?»
Переписка оборвалась, когда Довлатова перевели служить в Ленинград. И всё же они встретились. Через два года. «Подруга Ида продолжала переписываться с товарищем Довлатова — тоже ленинградцем. Он пригласил нас посмотреть город. Мы приехали и вдруг слышим: «Нас ждёт в гости Сергей». Дома Довлатов познакомил Светлану с мамой и… женой (это был его второй брак.) И сказал: «Прости, что мы не вместе».
Мама Сергея обняла Светлану: «На Севере ты спасла моего сына». «Когда я приехал сюда, в Коми, я считал себя конченым человеком, ничего хорошего от жизни уже не ждал, лез как дурак в любую драку и был угрюмый тип. Ты мне, Меньшикова, спасла жизнь. И это не громкие слова, а самая простая правда», — так он писал ей незадолго до разрыва.
«Не жалею, что всё так закончилось, — признаётся Светлана. — Скорее я была влюблена не в Сергея, а в его потрясающие письма. Мы оба были не готовы сходить с небес на землю. Однажды Довлатов написал: «Хочу, чтобы всё, что будет у нас с тобой, было чистым, искренним, как летний дождь, как тихий вальс». Так и получилось».
Стихотворение Довлатова, посвященное Светлане Меньшиковой:
Я в этих письмах каждой строчке верю,
Но все же часто думаю о том,
Кто для тебя распахивает двери
И подает на вешалке пальто.
Он ходит где-то рядом, он спокоен,
Стихов тебе не пишет, не грустит.
Заговорит когда-нибудь с тобой
И яблоком случайно угостит.
В трамвае переполненном однажды
Уступит место, ты кивнешь в ответ.
Он — умный, он — особенный, он — каждый,
Кто мимо шел и обернулся вслед.
От этих писем я теперь завишу,
Я верю им, мне некого винить,
Но так боюсь, всего о чем не пишешь,
О чем сама не знаешь, может быть.
Крепко тебя обнимаю и люблю.
По материалам: aif.by
