– Срочно приезжай! Надо вступить в наследство, в конце концов! До Нового года!

Маме трудно объяснить, почему я изо всех сил сознательно и бессознательно вот уже почти полгода затягиваю приезд в отчий дом.

Меж тем часики тикают…

Очевидно, тянуть дальше некуда, ведь сроки не резиновые.

– Мам, у меня работы много, – упрямо предлагаю ей очередную отговорку. – Не могу же я сейчас вот так сорваться и приехать. У меня плотный график.

Мама пропускает мои слова мимо ушей и настаивает:

– В общем, я тебя жду!

Проходит ещё две недели, и я понимаю, что опять не готова взять билет.

Вот-вот Новый год.

Что со мной не так? Я боюсь стать наследницей? Ведь не полцарства принимаю! Что происходит?

И вдруг… как озарение!

***

Когда я приеду вступать в наследство… Папа, как обычно, меня не встретит с поезда, не подаст руки, не возьмёт мой рюкзак… Не возьмёт!!!

А как было до его ухода в мир иной?

Всегда встречал, брал рюкзак. Не важно, одна я приезжала или с семьёй.

Я говорила ему: «Папочка, не надо. Я сама» и тут же осекалась под его пристальным взглядом.

Он отвечал: «Я понесу»… Как-то твёрдо так, по-мужски. И после этого закидывал ношу за спину в свои-то восемьдесят два.

Мы шли гуськом по заснеженной тропинке, потому что в городе, где живут мои родители, много-много снега под Новый год и его не так часто убирают, как в Мocкве.

И я брела за ним, утопая ботинками в рыхлом белоснежном мареве.

***

Когда я приеду вступать в наследство…

Не будет папиного молчания. Он так здорово умел молчать! Виртуозно… И при этом я всегда знала, что он рядом и слышит, что душой со мной. Любит…

А встретит меня вместо его мудрого молчания звенящая тишина…

***

И когда вдруг захочется украсить ёлку, никто не будет знать, где прячутся в доме светящиеся гирлянды.

Папа их всегда убирал в укромное место до следующего праздника, а потом сам искал… Мама подгоняла: «Скорей, скорей, ведь скоро Новый год!»

Вот и сейчас гудит мне в трубку: «Скорей приезжай!» Ох уж это её «скорей»!

***

Уговорила! Я еду вступать в наследство. Уже и билет взяла. Села в вагон.

В купе одна, как тогда, когда узнала про cмeрть папы и сорвалась домой…

Гоню тоску… А настроение, как перед погружением «Титаника»…

Всё понимаешь, а сделать ничего не можешь.

Ночь позади. Знакомый перрон… Не тороплюсь выходить. В проёме длинного коридора купейного вагона вижу маму.

— Ну и где моя дочь? Я тебя потеряла. Слава богу, доехала! У тебя новый рюкзак?

Восьмидесятилетняя мама бодро спускается со ступенек вагона и подаёт мне руку. Следом схожу и я.

Она всю дорогу щебечет, пока мы продираемся по заснеженной тропинке сквозь метель, говорит обо всём и ни о чём…

О коте, который теперь не выходит её встречать в прихожую, а всё время спит. О гирляндах… Везде обыскалась – нигде нет. Как будем ёлку украшать?

А я слышу во всём этом рассказ о папе. Как ей тяжело без него… «Не выходит встречать… Обыскалась…»

Приходим домой. Завтра утром намечен поход к нотариусу.

А пока я мою руки и располагаюсь на кухне. Всё, как обычно.

С поезда мама всегда начинает с угощения. Привычные ритуалы, что были при папе.

Милая моя пожилая мамочка хлопочет, «аки пчела»… Салатики, колбаска, огурчики. Развернулась скатерть-самобранка.

Разница только в одном – папа не выходит к столу.

***

И вдруг меня прорывает.

Глаза краснеют, слёзы словно играют друг с другом в догонялки. Как не кстати. Хоть бы мама не заметила!

Но она замечает и беспокоится: «Что-то у тебя случилось в Мocкве?»

– Папу вспомнила-а-а…

Что уж теперь скрывать… Рeву.

– Мне тоже его не хватает, – подхватывает моё настроение мама.

И мы плачем вдвоём. А потом решаем прогуляться по папиным любимым местам. Весь день ходим-бродим. Сидим в кафе у реки. Заворачиваемся в плед.

Греемся. Пьём чай, едим. И снова гуляем. Фотографируемся. Смеёмся. Вспоминаем, что папа любил гулять по городу, да и город этот любил… А ещё, как маме подарил плед на первом свидании.

Покупаем подарки.

Говорим по дyшам.

О сокровенном…

***

И вот уже процедура вступления в наследство видится совсем в ином свете…

Наследство воспринимается как часть наследия, которое передаёт горячо любимый человек своим близким людям.

Мы принимаем в дар не только материальные ценности, но, прежде всего, своеобразие мировосприятия, дорогие ceрдцу характерологические особенности ушедшего родственника, ритуалы, милые привычки.

Наша память собирает и интегрирует всё то лучшее, что хоть как-то связано с ним.

Со временем уходит горечь от потери, а в дyше возникает принятие, когда, наконец, понимаешь – жизнь продолжается!

И в каждом прожитом дне, даже, казалось бы, трагическом событии есть смысл.

Отыскать его – вот наша задача!

Автор: Юлия Климентьева